Валентина Кузнецова. Двух голосов перекличка

Сергей Есенин и Николай Колычев

Текст сообщения на Международной научной конференции «Есенин и поэзия России XX-XXI веков: традиции и новаторство»,30 сент.- 3 окт. 2003 г., Москва-Константиново.

«Традиция -   это всегда диалог, не исключающий полемику, продолжение начатого предшественником  разговора о жизни, возвращение к поставленным им проблемам и попытка их решения уже на новом уровне, с иных общественно-исторических и эстетических позиций. Этот диалог включает в себя отношение к миру и человеку, а не только образно-стилевую манеру предшественника. Роль есенинской традиции в современной позиции именно такова», - утверждает Клавдия Шилова.¹

В творчестве мурманского поэта Николая Колычева этот  диалог с Есениным особо выделяем, здесь  двух голосов перекличка.

Сергей Есенин очень близок нашему земляку. Этих поэтов роднит и мироощущение. И художественная система. Колычев не подражает Есенину. Просто он черпает вдохновение, образы, музыку стиха, поэтические приемы из того же океана фольклора, который питал и Сергея Александровича Есенина.

Николай  Колычев родился в 1959 году в Мурманске. Рос в Кандалакше, учился в средней и музыкальной школах. После окончания 8 класса отправился в  Ленинград поступать на судомеханическое отделение среднего мореходного  училища. Деньги на поездку заработал сам – трудился докером в порту. Поступил. На третьем курсе был вынужден  оставить учёбу. Служил в армии. Потом сменил несколько профессий, пока не стал  свободным фермером.  Ездил на заработки в Норвегию. Жил в посёлке Лувеньга под Кандалакшей. Сейчас живёт в Мурманске. Пишет стихи. Часто исполняет их под собственный аккомпанемент на гитаре или на фортепиано. Его стихи пронизаны музыкой. Выпустил несколько поэтических сборников, сейчас работает над историческим романом.

Печатался в журналах «Нева», «Север», «Наш современник», в альманахах «Поэзия», мурманских газетах. В 1991 году был принят в Союз писателей России.

Тема Родины  -  одна из самых главных тем русской поэзии, одна из ведущих тем как поэзии Сергея Есенина,  так и поэзии Николая Колычева.

«О, Русь моя! Жена моя!…»

                                  А.Блок

Опять под слезным небом распростерты

Печальные дожди – по всей России.

И я брожу, с последних листьев желтых

Сцеловывая капли дождевые.

Я вновь заметил: листопад степенный –

Лишь связь непродолжительных падений.

Под этим небом всё живое – тленно,

Но жизнь есть бесконечность повторений.

И ветви зарастают светом тусклым

Там, где листву повыплакали чащи.

И сердце откликается по-русски

На каждый оклик надо мной летящих…

Но грусть моя – причастие и только.

Мне не испить твой океан печали,

О Родина!

Как хорошо…

Как горько…

И хочется, чтоб «горько» прокричали.

Эпиграфом к стихотворению взяты слова  Блока. Это определение Родины  из стихотворения А.Блока «Река раскинулась. Течёт. Грустит лениво…» В тексте Николая Колычева есть обоснование эпиграфа:

О Родина! Как хорошо…Как горько…

И хочется, чтоб «горько» прокричали.

В этих строках заключена идея не только этого стихотворения, но и всей патриотической лирики Колычева.

«Особенность патриотической лирики Колычева состоит ещё  и в том, что стихотворение о Родине звучит у него одновременно в трех регистрах:  эпическом интимно-лирическом,  философском», - отмечает методист Рябинина Т.В.,²  подчеркивая что эпическое звучание даёт эпиграф, отсылая нас к блоковскому циклу «На поле Куликовом», а  также использование приёма гиперболы: «распростёрты печальные дожди по всей России»,  «Мне не испить твой океан печали». Интимно-лирическое звучание стихотворению придаёт наличие  лирического  героя, отношение к Родине, как к жене. Поэт как бы венчается с Родиной, ведь «Горько!» кричат на свадьбе.

Философскую глубину стихотворению придают строки:

Я вновь заметил: листопад степенный –

Лишь связь непродолжительных падений.

Под этим небом всё живое – тленно,

Но жизнь есть бесконечность повторений.

Это четверостишие – обобщение философской системы Колычева, который видит мир в его цельности и единстве. Любит жизнь, но спокойно относится и к смерти. И это четверостишие  0 перекличка двух голосов. Голосов Есенина и Колычева. У Есенина:

Все мы, все мы в этом мире тленны.

Тихо льётся с клёнов листьев медь…

Будь же ты вовек благословенно,

Что пришло процвесть и умереть…³

Мы находим в стихотворении  Николая Колычева отличавшие Есенина приемы антропоморфизма («Там, где листву повыплакали чащи») и психологического параллелизма (состояние осенней природы созвучно грусти лирического героя), а также любимый Сергеем Александровичем образ улетающей птичьей стаи.  Мелодика колычевского стиха напоминает звучание есенинской лирики.  Напоминает, но не подражает! У Колычева свой поэтический голос, многие его  стихи стали песнями.

Имя Николая  Колычева известно не только в нашей области, но и за ее пределами. Он лауреат литературного конкурса имени Баева-Подстаницкого за цикл стихов 1985-1987 годов, стипендиат союза писателей Росси и Фонда мира, призер пушкинского конкурса – Международного пушкинского общества в Нью-Йорке (2003). Автор сборников «Цветы и люди» (1987), «Учусь грустить и улыбаться» (1990), «Звонаря зрачок» (1991), «Косолапые ботинки»(1999), «Поэты выпадают в небо» (2000) (Книги вышли в Мурманске). «И вновь свиваются снега…» (Москва, 1997), составитель мурманской антологии «Духовная поэзия Севера» (2000).

В Мурманске критики считают С.А. Есенина предшественником Колычева в поэзии…⁴    И в стихах Есенина, и в стихах Колычева присутствует исповедальное начало.

В стихах   Сергея Есенина  покаянные мотивы  звучат в последние годы жизни. Эту покаянность сразу же почувствовали современники. Так, вышедший в 1924 году сборник поэта «стихи 1920-1924»  был воспринят Ходасевичем как некий «покаянный цикл». Г.Адамович увидел в поэзии Есенина и в  дальнейшее его судьбе воплощение великой темы блудного сына, темы возвращения в отчий дои после грехопадения с «типично русскими нотами раскаяния, покаяния». Евгений Евтушенко отмечает: «Есенин – самый русский поэт, потому что никто, кроме него, не умел та» «по-русски рубаху рванув на груди»,ввернуть, выпотрошить всю свою душу и даже сам себя обвинить так, как и худшему врагу в голову не приходило… Это чисто русская черта. Эта черта иногда напоминает  фразу «самоуничижение паче гордости». Покаяться, поколотить слезно свою грешную грудь кулаком,  па потом снова можно грешить … Но для нормального русского человека  эта  вывернутость не просто самоуничижение, а самоочищение, превратившееся в необходимость».⁵

Николай Колычев больно реагирует на то, сто происходит в мире с людьми… «Современный человек лишен  благородства и чувства чести. Истинные духовные ценности – вера, надежда, любовь, милосердие переходят в эгоизм, себялюбие,. Разрушена душа», - отмечает служитель Пантелеимоновского храма в Санкт-Петербурге Рокотян. Разве не об одном и том же пишут духовный пастырь и поэт, чье призвание на Руси было всегда – нести правду людям о мире, о самих себе. Лирический герой Колычева не отделяет себя от соотечественников. Он  в их гуще и гаме, он так же грешен, как и они, и так же велика его жажда духовного обновления.

Обратитесь к стихотворению Колычева «Оборотень», где особенно ярко представлены грехи современного человека и современного общества.

ОБОРОТЕНЬ

Всё проклято – надежды и мечты,

Низвергуто, растерзано раздором –

До поруганья честной нищеты,

До униженья пред богатым вором.

Зажала жизнь и выкрутила нас,

Из тел всё человеческое выжав.

Мы пожираем ближнего, стремясь

Одни – нажиться, а другие – выжить.

Мне тяжко с вами, бывшие Людьми!

Но тяжесть одиночества – не легче.

Мы так жестоко изменяли мир…

И он теперь – в отместку – нас калечит!

О! Бесконечный перечень потерь…

Восстала тьма – и душу задушила,

И заметался в сердце дикий зверь,

И кровь, зверея, заметалась в жилах.

И Разум умер. И Господь молчал…

И я завыл, одежду раздирая,

И вышиб дверь, и дико зарычал,

И выбежал во двор,

И со двора я

Метнулся в ночь –

По травам, по росе…

Бесилась кровь – шипела и гудела.

Зверь вырастал во мне –

Сквозь поры все

Густая шерсть пронизывала тело.

Щемящий звон сжимал виски - кольцом.

Я спотыкался, падая на камни.

И то, что было некогда лицом –

Вытягивалось, скалилось клыками.

Он рвал меня! Он прорастал вовне!

Я сжал в ладонях боль – но не помог тем.

Из пальцев – обжигая морду мне,

Вонзились в плоть изогнутые когти.

Я бесновался! Я орал во мгле

И трепетал от собственного воя,

И проклинал живущих на земле,

И ненавидел – смертно! – всё живое…

И тяжким сном забылся на камнях…

А утром был разбужен долгим взглядом.

…И Человек прицелился в меня.

И я ему не смог сказать: «Не надо».⁷

            Стихотворение разделено  на две части. В первой, почти публицистической, звучат покаянные мотивы. Автор ведет свой «бесконечный перечень потерь», нанизывая глаголы, глагольные формы, отглагольные существительные с негативной оценкой: «проклято», «низвергнуто», «растерзано», «поруганье», «униженье», «зажала», «выкрутила», «выжав», «пожираем», «нажиться», «выжить»… В судорожном ритме с трудом можно узнать пятистопный ямб. Напряжение разрешается глубоким выдохом «Мне тяжко с вами, бывшие Людьми!»  (почти правильный ямб).

Вторая часть собственно поэтическая, сюжетная. В ней автор создает метафорический образ человека, изменившего своей человеческой природе (оборотень). На наших глазах совершается страшное превращение  в зверя.

В русской литературе есть стихотворение, где описано превращении человека … в пророка! И кто знает, может  быть, с горькой иронией вспоминал автор пушкинские строки, создавая своего «Оборотня». Там, в XIX веке, - возвышение, прозрение, здесь, в XX – озверение и обнищание!, - так прочитали это стихотворение Н. Колычева оленегорцы – педагог Л.Д.Федосеева и ученица Лукашева Ирина на научной конференции.⁹  Когда  умирает душа, в человеке торжествует звериное начало, пробуждающиеся инстинкты не подвластны разуму. Финал стихотворения страшен: мир оборотней без души, без Бога,  обречен на вымирание, на взаимное уничтожение.

Покаянные мотивы, то затихая, то нарастая, звучат во всех сборниках стихов Николая Колычева:

Ошибаться не грех, только наши ошибки нам впрок ли?

За спиной на дороге не скоро уляжется пыль…

И взглянул я назад. И неясное прошлое проклял.

И грядущее этим поспешным проклятьем убил.

Всё проходит, но память жестока и неумолима,

Ничего не исправить в былом, ничего не забыть.

Я теперь понимаю, что слишком хотел быть любимым,

Потому и не мог до сих пор бескорыстно любить.

Я теперь понимаю, что нет абсолютного знанья,

Что великая мудрость подобна схожденью с ума.

Я теперь понимаю: нельзя перестраивать зданье,

Если жить больше негде, а в двери стучится зима.

Я теперь понимаю, что нет абсолютного счастья,

А тем более счастья, построенного на крови…

Я не верил во власть, а теперь я не верю в безвластье,

Я не верил в любовь, а теперь не могу без любви.

Казалось бы, суровая природы Севера не дает поэту многообразия  впечатлений,  буйства красок, пейзажных контрастов, как давала Есенину природа рязанщины. Но Колычеву  этого и не нужно! У него есть душа, которая чутко реагирует на все: луна, снег, дождь, река, есть Север:

Пока рассудок и глаза ясны,

Неизлечимой лаской буду болен

К деревьям, птицам, ручейкам лесным

И к маленькому северному полю.

Любя, я проживу свои года,

И в час, когда устанет биться сердце,

Где б ни был  - всё равно приду сюда,

На лес, ручей, на поле наглядеться.¹⁰

По-есенински относится к «братьям нашим меньшим» и Николай Колычев:

…Мычит, как будто просит: «Пожалей!»

Отчаянно мычит, вот-вот заплачет,

И хочется жалеть  и быть добрей

Тому, кто  слышал этот плач телячий.

И радости счастливым холодком

Тончайший нерв задет и сладко стонет,

Когда телок шершавым языком

Выпрашивает ласку у ладоней.¹¹

Но Голос автора звучит самобытно: здесь обезоруживающая естественность и искренность слова. Поэзия Колычева свободна и вольна, как естественное движение души. Как часто она обезоруживающе исповедальна, лирична, нежна. Лирический герой Колычева живет распахнуто, отдаваясь счастью и печали, сопричастный всему миру.

У Есенина и через Есенина Колычев воспринял не только исповедальность и доверительность, но и способность вывернуть на миру душу свою, не просто «рвануть рубаху на груди», а обнажить полностью душу свою.  Как перед самым близким другом. Так и воспринимаются стихи поэта как лирический дневник. Бескомпромиссность поэта Колычева – истоки свои имеет в бескомпромиссности поэзии Есенина, в его открытости.

Развитие поэзии Николая Колычева движется в сторону христианской религии. Не случайно именно он является составителем сборника «Духовная поэзия Севера» и автором вступительной статьи к нему. Не случайно пишет сегодня роман о Крестителе саамов ФеодоритеКольском. Не случайно его поэма о 116 лебедях (это души погибших в Трифоно-Печенгском монастыре служителей) звучит во всех паломнических поездках в монастырь.

«Не образный колорит поэзии Есенина, не настроение лирического героя привлекают к нему, а намеченные им конфликты, предвосхищенные им утраты, глубоко чувствуемое им родство человека с родиной и природой – вот что побуждает поэтов обратиться снова к есенинской традиции», - считает К.Шилова.¹²

И Есенин, и Колычев корни своей поэзии имеют во времени слома старого и нарождения нового. Революция и перестройка бесчеловечно вырвали почву из-под их ног. На их глазах происходит крушение  мира. И откликом на это – стихи поэтов. И есенинская традиция для поэта Колычева – это и опора, и точка глубинности корней,  и диалог. Это двух голосов перекличка, иногда полемика, а иногда продолжение исповеди поэтов во времени, от начала века XX – до начала века XXI-го.

«Николай Колычев  - один из лучших современных поэтов России. Сама поэзия Колычева – это художественное воплощение России, русской судьбы, русского характера». (Татьяна Рябинина)¹³

Литература

1. Шилова К.А. Традиция Есенина в современной советской поэзии. – Вологда, 1987.- С.86.
2. Рябинина Т.В. Урок-исследование на тему «Нет, тайну не изгнать с моей земли» (поэзия Николая Колычева). – День славянской письменности и культуры: Сборник практических материалов в помощь учителю. – Мурманск, 1997. – С.37.
3. Есенин С.А. Собр.соч.:  в 3-х т. – Т.  - М.:  Правда, 1970. – С.149.
4. Коржов Д. «Есть радости на белом свете...» // Север. – 1999. - №9.
5. Евтушенко  Е. Самый русский поэт. – В кн.: В мире Есенина. – М.: Сов.писатель. 1986. – С.3..
6. Рокотян Ю. Восхождение (мысли об одном из направлений духовного развития российского общества)  // Мурманский берег: Альманах. –Вып. 4.  – Мурманск,1998.- С.268.
7. Колычев Н. И вновь свиваются снега… - М.: Россия молодая, 1997.-  С.53.
8. Лукашева И. Покаянные мотивы в поэзии Николая Колычева: Городская научная конференция школьников «Россия: новое тысячелетие», г. Оленегорск, 2003г.
9. Колычев Н. Звонаря зрачок. – Мурманск, 1993. – С.3. 
10. Колычев Н. И вновь свиваются снега… - М.: Россия молодая, 1997.-  С.107.
11. Колычев Н.  …Поэты выпадают в небо… -  Мурманск, 2000. – С.10.
12. Шилова К.А. Традиция Есенина в современной советской поэзии. – Вологда, 1987.
13. Рябинина Т.В. Урок-исследование на тему «Нет, тайну не изгнать с моей земли» (поэзия Николая Колычева). – День славянской письменности и культуры: Сборник практических материалов в помощь учителю. – Мурманск, 1997.

Примечание: Валентина Евгеньевна Кузнецова - директор Есенинского музея при Мурманской Областной детско-юношеской библиотеке.